Лет 20 назад в генплан развития города Санкт-Петербурга было включено создание заказника «Питерская корюшка», призванного вернуть корюшковое изобилие. Для создания заказника было выбрано два участка акватории Финского залива, которые считаются нерестилищами корюшки. Однако корюшка там НЕ нерестится и даже почти НЕ встречается. Сотрудниками СПбГУ было выполнено соответствующее исследование. Заказник не состоялся, но «осадок остался». Отмена заказника произошла в 2015 году по юридическим причинам, а его «научное» обоснование администрацией под сомнение не ставилось. Тема нереста корюшки в Финском заливе всё равно обсуждалась.
Характерной особенностью биологии корюшки является то, что она размножается в реках на участках с быстрым течением и песчаным или каменистым грунтом. Поэтому в ходе нерестовой миграции она перемещается по рекам, и протяжённость миграции может достигать нескольких десятков километров. Однако среди местных «специалистов» по рыбному хозяйству сложилось мнение о том, что наша «питерская» корюшка нерестится не так, как во всём остальном мире – большая её часть нерестится не в реках, а на прибрежных участках Финского залива. Это мнение приобрело статус аксиомы - его повторяли и обсуждали на разный манер, в том числе и в текстах, опубликованных в научных изданиях. При этом указывались конкретные прибрежные участки акватории Финского залива вблизи Сестрорецка и Стрельны. Однако никто из «специалистов», причастных к их включению в генплан в качестве заказника, НЕ наблюдал рыб на этих участках, а многие, по-видимому, видели корюшку только на прилавках магазинов или на столе. А сотрудники СПбГУ такое наблюдение провели, ловили рыбу в разные сезоны и общались с местными рыболовами (при этом некоторые рыболовы были настолько любезны, что показывали улов и разрешали его фотографировать). В результате было получено немало сведений о рыбах планировавшегося заказника, и их легко проверить – для квалифицированного специалиста это большого труда не составит.
Оказалось, что за корюшкой туда никто не ездит. И вообще не особенно ездит, потому что там рыбы мало. Ловится там обычная для наших пресных водоёмов рыба – плотва, лещ, ёрш, окунь, судак. Течение на этих участках не ощущается – на быстрые потоки рек они совсем не похожи. На северном участке на дальних границах на глубине около 4 м несколько корюшек всё-таки попалось, хотя по «легенде» корюшка подходит к берегам и нерестится на каменистых и песчаных отмелях. Однако «легенда» не учитывает, что во время сезона размножения корюшки – в конце апреля, на этих участках обычно стоит лёд. Нерест корюшки подо льдом без течения – это ещё более удивительное «открытие», чем её нерест в Финском заливе.
На южном участке вообще ничто не указывало на присутствие корюшки. Карповые рыбы там более многочисленны, в большей степени развито заиление – в таких условиях корюшка обычно не водится и тем более не нерестится. Однако «специалисты» считали южный участок особенно ценным для воспроизводства корюшки.
Зато на южном участке обнаружилось нечто примечательное: примерно от его внешних границ начинается ставной невод или закол – конструкция из стенок и ловушек из сетей. Стенка уходила вдаль от берега на несколько километров и перегораживает значительную часть Невской губы. По большому счёту, это уже даёт ответ на вопрос о том, куда подевалась корюшка – её выловили, причём вполне законно. Однако называть в числе факторов негативного воздействия на корюшку законный лов – это «табу» среди «специалистов». Называют все мыслимые причины – климат, загрязнение, подрыв кормовой базы, рост любительского и браконьерского лова, но только не законный коммерческий промысел. Информации о том, как он организуется и контролируется, мало. То, что можно видеть на акватории, даёт все основание предполагать, что никаким браконьерам и любителям не угнаться за такими масштабами. Закол, который наблюдался в южной части Невской губы, далеко не единственный. Кроме него есть и другие законные орудия лова. Считается, что их работа происходит в соответствии с научно обоснованными объёмами. Однако если «специалисты» не знают даже элементарных сведений о корюшке, то крайне сомнительно, что они смогут грамотно его вычислить, и ещё более сомнительно, что всё это будут тщательно соблюдаться. Заметим, что максимум промысла происходит во время нереста и нерестовой миграции – то есть когда рыба наиболее уязвима. Браконьер или рыболов-любитель, который в это время ловит рыбу, является злостным нарушителем законов и вообще «всего святого». Однако законный лов, как будто бы, существует в каких-то иных измерениях и воздействия на рыбные популяции не оказывает. При всём при этом рыба считается быстро восполняемым, а значит и неисчерпаемым ресурсом – чем-то наподобие вечного двигателя. Когда «двигатель» перестаёт работать, потребители рыбы ищут «козла отпущения». В случае корюшки им стали работы по намыву или углублению дна – как будто бы, эти работы уничтожили нерестилища корюшки в Финском заливе, и поэтому её численность и сократилась.
Не только в случае корюшки, но и вообще при промысле рыбы обычно существует «парадокс» - рыбу нужно охранять, но в то же время остановить промысел невозможно в силу сложившейся экономической системы. Для устранения этого противоречия во всём мире хоть и медленно, но всё-таки создаются охраняемые акватории – участки, на которых вылов рыбы не разрешается. На них сразу заводится много всякой живности, устанавливаются рекорды по размеру среди рыб, которые были уже давно забыты. С таких участков рыбы расселяются вокруг и тем самым поддерживают численность их популяций. При всём при этом обычно в большом числе находятся «специалисты», которые сопротивляются таким проектам. Принято считать, что нельзя рыбу оставить в покое хоть где-нибудь – если пустить процессы в природе на самотёк, то или крупные рыбы съедят мелких и сами помрут с голоду, или мелкие подорвут кормовую базу у крупных, чрезмерно размножатся и тоже пропадут от обжорства, или произойдёт ещё что-то в этом роде, и поэтому нужно обязательно всё регулировать промыслом. На практике это приводит к тому, что всё попросту вылавливается, а охранные действия срываются. Заказник «Питерская корюшка», в общем, соответствует этой тенденции – для него выбраны «бросовые» участки, которые не затрагивают интересы промысла.
Идея охраняемых акваторий или рыбоохранных зон для сохранения корюшки или других рыб, безусловно, здравая. Но для них надо выбирать участки, где действительно корюшка нерестится (скорее всего, они совпадут с традиционными местами промысла). В нашем случае – это участки реки Невы. Необходимо дать возможность нормально отнереститься корюшке, которой посчастливилось пройти мимо всех заколов, сетей и удочек.
Автор текста и фото: старший научный сотрудник НСГПЗ, Игорь Юрьевич Попов.
